Каждый
русский, посидев «за политику»
месяц
в тюрме, или прожив год
в ссылке,
считает
священной обязанностью
своей подарить России
книгу воспоминаний о
том, как он страдал. И никто,
до сего
дня,
не догадался выдумать
книгу о том, как он всю
жизнь радовался…
А так как русский
человек привык выдумывать
жизнь для себя, делать
же
её плохо умеет, то
весьма вероятно, что
книга о счастливой жизни
научила бы его, как нужно
выдумывать такую жизнь.
Максим
Горький
А
всё, что писано было прежде,
написано нам в наставление…
К
Римлянам: 15-4
ЗАЩИТНИКИ МИРА и ПРАВДЫ
Но где бы ни бывали
мы,
Тебя не забывали
мы,
Как мать не забывают
сыновья…
Тебя с седыми
прядками,
Над нашими тетрадками
Учительница
первая моя!
«Школьный
вальс». Песня времён СССР.
Клавдия Ивановна
Рыкова, учительница
начальной школы номер
33 в Краснодаре. В мои ранние
детские годы через легенды,
и полу-сказки, вперемешку
с историями о Декабристах,
она вместе с Асей готовила
меня к фантастической
были о Белом Братстве,
СССР, Константинополе.
Это был в моей
жизни единственный случай
«непреднамеренной» встречи
с живым Членом Общест-ва.
«Непреднамеренной» помещено
в кавычки, потому, что
сам до сих пор не верю,
что это была случайность.
Однажды в классе,
вступившись за ошибочно
наказанного Клавдией
Ивановной ученика, я
разразился речью о справедливости,
правде и т.п., непроизвольно
повторив эти слова в
том самом контексте
и сочетании, которые
слышал не раз от Аси. Клавдия
Ивановна, минуту
назад урезонивовшая
меня стать адвокатом
немного позже, лет этак
через 15-20, замерла на секунду,
потом прошла меж рядов
к моей парте и попросила,
именно попросила, меня
негромко: «Женя, можешь
ты повторить то, что сказал
ещё раз?» Услышав в голосе
её необычность, я растерялся,
промямлил кое-как и без
прежнего вдохновения
свою «речь» и лишь заметил,
что «Клавди Ванна» вздохнула
глубоко-глубоко, как
дети, после паузы, когда
долго не дышат.
Несколько дней
я ловил на себе её взгляд,
а примерно через неделю
она пригласила меня
к себе домой посмотреть
её большой аквариум.
Зрелище было
для меня завораживающим.
Огромный аквариум с
множеством красивейших
рыбок, водорослей, улиток,
камешков. Мы говорили
о рыбках и рыбах и, естественно
как-то, перешли к моему
Чёрному морю. Я рассказывал
Клавдии Ивановне о крабах
и золотом песке евпаторийских
пляжей. Она спрашивала
меня о погоде, о больших
морских пароходах и
о том, что там видно на
горизонте.
Ненароком перейдя
к географии, «Клавди Ванна»
в свою очередь удивила
меня, употребив слово
Константинополь. В то
время я не знал ещё ничего
о Братьях и Обществе,
но это название – Константинополь
вместо Стамбула, слышанное
мною прежде только от
Аси, прозвучало для меня
как пароль, как какой-то
знак! Что-то неясное, но
родное я начал чувствовать
в моей строгой учительнице.
Клавдия Ивановна
подарила мне несколько
меченосцев и гупиков
(гуппи), стала встречаться
с моими родителями помимо
школы. А к окончанию учебного
года в Краснодар прилетела
Ася. Я был на крыше счастья,
видя, что все любимые
мною люди тоже любят
друг друга. Иногда в моей
детской башке возникали
короткие буратинские,
мысли и я пробовал удивляться
тому, например, как тепло
встретились, обнимались
и, почему-то, плакали Ася
и «Клавди Ванна». Мне объяснили,
что это от счастья встречи
«хороших людей». Зная и
видя, что это правда, я
легко и наивно переваривал
те объяснения.
Ася много часов
гуляла по городу с Клавдией
Ивановной, иногда вместе
со мной. И я был уверен,
что они говорят обо мне.
В итоге Ася увезла меня
в Крым, в Евпаторию. И единственное,
что меня удивляло, почему
это «Клавди Ванна» была
этому так откровенно
рада? «Не забывай о наших
беседах и «всегда будь
готов» встретить Братьев!»,
- было её последнее мне
пожелание при прощании.
Я тогда поднял руку над
головой в пионерском
салюте «всегда готов»,
и смеющееся её лицо стало
наградой мне на всю жизнь.
Мы, однако же, не расстались
с Клавдией Ивановной
Рыковой навсегда. В первые
наши студенческие каникулы
мы экспромтом приехали
с братом Аликом из Москвы
в Краснодар (без билетов,
на третьей полке). На другой
день я поднялся по деревянной
лестнице на второй этаж
нашей маленькой старой
школы. Стоял в полутёмном
холле, безуспешно борясь
с волнением. Тихо скрипнула
дверь и в солнечной ауре
её светлого прямоугольника,
я увидел родной силуэт
с такой знакомой короной
волос, а подойдя ближе
– и тот же взгляд, в самую
глубину Души…
«Вы
ведь – Женя Маркевич,
да?»