Песни по ночам на этажах
общежитий, в вестибюлях
главного здания МГУ,
в электричках и в лесу
у костров были важнейшей
частью нашей культуры
(см. Городницкий в Хьюстоне,
Часть Четвёртая). На втором
или на третьем курсе
мы с Раей стали петь в
Университетском Академичесом
хоре. И там, через Братьев, познакомились
и подружились с Катей
Будин, стажёркой из США.
Её отец, известный тогда
в Америке адвокат, представлял
в судах интересы Кубы,
был другом прогрессивного
автора и художника Рокуэлла
Кэнта, подарившего нашей
стране, кажется, всю коллекцию
своих чудесных работ.
Он навестил нас во время
одного из визитов в Москву
и произвёл впечатление
человека доброго и глубоко
вдумчивого, хоть и держался,
по нашим тогдашним меркам,
очень свободно и непринуждённо.
ФОТО
Катя Будин в Америке
С Катей мы стали более
чем друзьями. Она старалась
быть терпеливо-терпимой
к нашим наивно-патриотичес-ким
взглядам и деликатно
удивлялась нашей слабой
осведомлённостью о событиях
в стране и в мире. Год её
стажировки кончился,
она уехала, и мы переписывались
регулярно. Почта приходила
к нам «до востребования»
в университетское почтовое
отделение: Москва, В-234.
Мы как-то совсем не беспокоились
о возможных «побочных
эффектах» этой дружбы,
а зря. (См.: Мозговая атака
или первый ситан).
Через год Катя приехала
снова. У неё были сложности
с проживанием в Университете,
и какое-то время она жила
у нас нелегально. Это
было уже серьёзным проступком,
достаточным в те времена
для отчисления с факультета,
из комсомола или, по меньшей
мере, из общежития. Но
Бог миловал. И как стало
известно позже, главный
то «компромат» спецслужбы,
на счастье моё, проморгали.
В этот её приезд наше
общение было уже гораздо
целенаправленнее. И
как результат, появились
определённые разногласия,
в основном, о мерах доступности
и пределах законности
в борьбе с беззаконием.
Было видно, что наши взгляды
не во всём совпадали
и, к сожалению, мы не во
всём пошли общим путём.
Катя отлично говорила
по-русски, но в быту была
настоящая американка,
ещё более непринуждённая,
чем её папа. Кроме общей
работы, мы много спорили,
обсуждали, и пели. Наш
однокурсник Сергей Никитин
уже тогда был известным
бардом. И, конечно же, мы
были счастливы петь
вместе с ним в нашей комнате,
в Зоне «Б». Когда лет через
тридцать мы встретились
с ним за кулисами после
их с Татьяной концерта
в Хьюстоне, первым вопросом
Серёжи был: «Тебе известно
что-то про Катю?»
А известно про Катю
стало совсем невесёлое.
После 20 лет в тюрьме ей,
как самому знаменитому
среди «внутренних» (белых)
террористов Америки,
вновь отказали в пароле,
т.е. в условном освобождении.
(Через несколько лет
после написания этих
строк её, всё же, освободили).
До встречи с Катей у меня
нет желания комментировать
её выбор, или давать здесь
отсылки на необъективные
интернетные сайты. Чувства
мои к ней остались прежними
и я глубоко благодарен
Кате за то, что она умолчала
о нашей дружбе, и мне не
отказали в визе на въезд
в Америку, где мне предстояло
встретить мою третью
и самую главную американскую
Катю - Катюшу!
ФОТО
Тогда
же и там же
