Воля
Его была такова, чтобы свет откровения
просвещал
умы Его детей постепенно;
чтобы они
вразумлялись больше
истинами, которые
Он
передавал, и жизнью, которою
Он жил,
нежели
чудесами, которые Он
творил.
Фаррар.
Жизнь Иисуса Христа
Неожиданный и абсолютно
не подготовленный приезд
в Америку стал для меня
вроде полёта на невидимую
сторону Луны. Много нового
здесь открылось мне
в отношении соотечественников
и в моей собственной
жизни. Попытаюсь поделится
одним, очень личным на
первый взгляд, откровением,
полученным в Новом Свете, в дни, когда
праздновался 100-летний
юбилей рождения Аси
Алифановой.
В
90-х годах минувшего века
газета “Русская Америка”
в Хьюстоне поместила
две короткие публикации
о Ефросинии Карповне
Алифановой (Асе) – сестре
мило-сердия, дружиннице
Красного Креста и капитане
меди-цинской службы
на фронтах четырёх войн,
беспар-тийном, неподкупном
и непокорном народном
депутате – в мирное время;
о трагических эпизодах
её героической и, в конечном
итоге, счастливой судьбы.
Жизнь в Америке и общение
с переселенцами из Евро-Азии
помогли мне глубже понять
и оценить главные душевные
качества моего первого
Гуру, прежде, может быть,
заслонявшиеся восторженным
преклонением и глубокой
моей к ней личной любовью.
Не знаю, что поставить
на первое и что – на второе
место. Мудрость ли Аси
была источником её истинно
христианской любви к
окружающим, или Бог наградил
её этой любовью, чтобы
через неё обрела Ася
тихую неугасающую мудрость,
освещавшую и освящавшую
всю её долгую подвижническую
жизнь.
Но за проведённые в
США в наблюдениях и размыш-лениях
годы, думаю, мне открылась,
в конце концов, истинная
цель многих поступков
Аси, глубинная тайная
мудрость и “стратегия”
её жизненного пути.
Обстоятельства
трагической гибели,
а точнее – убийства большевиками
её мужа – Афанасия Михайловича
Алифанова долгие годы,
пока мы не стали взрослыми,
хранились в глубокой
тайне от нас молодых.
Как я теперь
понимаю, не ради одной
только безопасности,
но главное, чтобы не отравить
наши Души, не переплести
воедино и не перепутать
в детском сознании власть,
строй и страну.
Впервые у Аси сорвалось
с языка, что “какая-то
в державе датской” ложь,
весной 1953 года, незадолго
до смерти Сталина, когда
ТАСС объявило о “разоблачении
группы врачей-вредителей”
во главе с известным
медиком, профессором
М.С.Вовси.
Тем из читателей, кто
помоложе, может быть,
надо рассказать о так
называемом “деле врачей”,
обвиняемых в намерении
сократить жизнь лидерам
Советского Союза с помощью
вредительского лечения
и в связях с международной
еврейской организацией
“Джойнт”.
Начались увольнения
евреев и не только из
медицинских учреждений.
Теперь полагают, что
это было началом большого
нового “дела” в стиле
30-х годов, задуманного
Сталиным лично, примерно
в 1948 году, и направленного
на достижение сразу
нескольких целей. Не
исключено, что маразмирующий
в своей подозрительности
“отец народов” хотел
использовать врачей
как повод расправиться
с очередными своими
противниками в руководстве
страны, включая Берию,
который, как нынче пишут
в России, похоже, имел
«компромат» о сотрудничестве
Сталина с царской «охранкой»
до революции.
В 1948 году, по приказу Сталина,
был убит Соломон Михоэлс,
замечательный артист
и предводитель ЕАК –
Еврейского Антифашистского
Комитета. В 1952 году группа
членов ЕАК была расстреляна.
Видимо, Сталин хотел
связать «дело ЕАК» с «делом
врачей» и профессор М.С.Вовси,
двоюродный брат С.М.Михоэлса,
подходил для этой цели
как нельзя лучше.
“Помнишь весёлого командира,
который качал тебя на
ноге? Это и есть доктор
Вовси”. Но я помнил лишь
очень немногое из нашей
жизни на Дальнем Востоке,
в Хабаровске и Благовещенске,
в середине 40-х годов. В памяти
с той поры остались песни
про крейсер «Варяг», про
фонарики: “Над ночной
Москвою, вдоль Москва-реки…”.
Помню ёлку и маму на сцене.
Ф О Т О
Это
она – наша мама, тоже на
ёлке, но уже на другой,
в Краснодаре во Дворце
Пионеров. 1952 г.
Помню “Наполеон”
– мамин торт, вкуснее
которого никогда и ничего
больше в жизни не ел. Помню
бурые помидоры, дозревавшие
на подоконниках, диски
замороженного молока
на базаре и чёрную тарелку
радио, говорившую про
войну с японцами.
Но от доктора Вовси
мне запомнились лишь
блестящие вкусно пахнувшие
голенища его сапог, обхватив
которые и повизгивая,
я взлетал выше стола!
Мне было ясно тогда, что
“весёлый командир” ходит
к нам только ради этой
забавы. И мне не нравилось,
когда он отвлекался
на какие-то разговоры
и когда Ася звала его
не “командир”, а “доктор”.
“Доктор Вовси не может
быть “врач-вредитель”
и “враг-народа». Ася так
и сказала, не в творительном,
а в именительном падеже.
«Это неправда и несправедли-вость.
Он – друг народа”. В первый
раз я услышал её сарказм,
недоверие и откровенное
вслух несогласие с тем,
что вещалось нам из Кремля.
Вскоре, однако, другое
происшествие – смерть
тирана, казавшаяся тогда,
в марте, миллионам людей
личным горем, отодвинула
на короткое время все
другие события.
Врачей реабилитировали,
по тем временам, относи-тельно
быстро – 4 апреля 1953 года.
Но это “дело” послужило
началом осторожных асиных
со мной откровений. Сначала о прошлом. Позже
и постепенно – о более
близком и настоящем.
О том, например, что доктор
Вовси и маршал Тимошенко
действительно принадлежали
к тайной организации.
Но абсолютно к другой,
нежели Сталин подозревал…
Не похвастаюсь, что
уже тогда понял все задумчивые
Aсины слова, обращённые
порой будто-бы и не ко
мне. Может быть, Ася уговаривала
и себя самую тоже, что
государство – ещё не
всегда Отечество, власть
и правительство, строй
и страна, народ и люди
– не одно и то же. Иногда
её речи звучали, как дзэн-буддистские
парадоксы (слов я таких
тогда тоже, конечно, не
знал). Только теперь, через
многие годы и через тысячи
километров от дорогих
могил и от тех святых
мест, где всё это было
мне так ясно говорено,
я начинаю, может быть,
понимать истинный и
сокровенный смысл Aсиных
слов.
